Также Президент во время встречи с генеральным прокурором Александром Медведько и и.о. председателя СБУ Валентином Наливайченко возмущался, что на протяжении 2008 г. к уголовной ответственности не был привлечен ни один высокопоставленный чиновник как в силовых структурах, так и в целом в государственной службе.

Как по мне, то возмущение и критика из уст Виктора Андреевича выглядят нелепо, если не сказать смешно. Потому что любой здравомыслящий человек в нашей стране понимает, что коррумпированными органами коррупцию не поборешь. Да и вообще побороть коррупцию на «верхах» административными методами просто невозможно. И силовые структуры, пусть даже на 100% укомплектованные кристально чистыми профессионалами, с заданием не справятся. И это исторически доказанный факт.

Ярким примером тому являются США конца ХIX века. Именно на истории этого государства я бы хотел остановиться подробнее. И призываю всех, кто будет читать эту статью: проводите параллели с современной Украиной.

Итак.

ЗАРОЖДЕНИЕ КОРРУПЦИИ. Начиная с 1828 г. после избрания президентом Эндрю Джексона в США были заложены основы так называемой «системы патронажа». Государственные должности становятся предметом корыстного вожделения руководства и членов победившей на выборах партии. Сторонники проигравшей партии лишались доступа к «государственному пирогу».

Последняя треть XIX ст. в США получила название «позолоченного века». Это было время беспрецедентной деловой активности, связанной с формированием единого национального рынка и завершением пионерского освоения огромного континентального пространства. В это же время ослаблялось влияние центральной исполнительной власти и усиливалась власть конгресса, политику которого определяли региональные партийные боссы.

Именно им в первую очередь была выгодна система патронажа, ибо она позволяла за счет огромной массы федеральных должностей на местах укреплять позиции (региональных) провинциальных партийных начальников. Ключевыми фигурами становятся сенаторы. Именно они рекомендовали президенту страны (главе исполнительной власти, т.к. должности премьер-министра в США не существует) своих протеже на федеральные посты, кандидатуры которых он утверждал своим распоряжением (указом).

С другой стороны, сенаторы приобретали возможность контролировать действия своих приверженцев в их штатах, формируя тем самым выгодную для себя политику штата.

Особенно вопиющие формы система патронажа приобрела в городских муниципальных органах. Хозяйственные функции и финансовые ресурсы городов в последней трети XIX в. увеличивались особенно стремительно, а значит, многократно возросли возможности городских партийных боссов трудоустроить на «теплых местечках» своих сторонников.

Города развивались одновременно с ростом численности населения. Предоставление коммунальных услуг, таких, как свет, газ и транспортное сообщение, стало необходимостью по мере того, как небольшие города перешли во "взрослое" состояние городских центров. Прокладка мостовых, освещение и очистка улиц, планирование системы бульваров и строительство мостов стали важными аспектами в деятельности городской администрации. Необходимо было планировать и руководить системами школ и публичными библиотеками; должны были быть обеспечены площадки для игр, парки и другие образовательные и рекреационные средства.

Теодор Драйзер – известный американский писатель – в своём романе «Финансист» со всей откровенностью показал коррупционные схемы, используемые муниципалитетом города Филадельфия, штата Пенсильвания. Можно считать эти схемы правдивыми, т.к. роман биографический. Прототипом главного героя послужил Драйзеру финансист Чарльз Тайсон Йеркс. Автор довольно точно воспроизводит жизненную историю Йеркса, а также почти дословно перелагает многие документы и материалы, касающиеся его карьеры.

Ключевыми фигурами коррупционных сделок в Филадельфии писатель называет мэра, его секретаря и городского казначея, а также местный совет, почти полностью состоящий из представителей правящей партии. Покрывает их на федеральном уровне сенатор штата Пенсильвания.

Среди коррупционных схем муниципалитета Драйзер отмечает такие:

1. город предоставляет выгодные подряды «своим» фирмам. Хозяевами подобных фирм состоят в сговоре с муниципалитетом. Мэр города получает регулярные вознаграждения в виде процентов от прибыли этих предприятий, хозяева предприятий имеют стабильный доход, т.к. город становится их постоянным «клиентом».

2. муниципалитет через подставных лиц (близких мэру) создает фиктивные предприятия якобы для обслуживания нужд города. Эти выступают в роли посредника. Город заказывает такой фирме продукцию по заранее оговоренной цене. Посредник находит реального производителя, покупает у него нужный товар дешевле и поставляет городу. Разницу между полученными и потраченными деньгами посредник присваивает себе и определённый процент из неё тайно отчисляет мэру.

3. использование «своего» банка для обслуживания счетов города и хранения муниципальных средств. Собственник банка близкий муниципалитету человек, однопартиец, зарабатывает на обслуживании городских счетов. Мэр получает вознаграждение.

4. игра на бирже с городскими деньгами. Городской казначей с ведома мэра или без такового выделяет биржевому маклеру определенную сумму денег в долг под очень низкий процент. Маклер на эти деньги скупает акции выгодных предприятий либо иным образом инвестирует средства в прибыльные проекты. Долг со временем возвращается в казну города, а заработанные на этих деньгах дивиденды делятся между маклером и казначеем в заранее оговоренном процентном соотношении.

5. продвижение через местный совет или Конгресс «нужных» законов. Влиятельные финансисты и по совместительству боссы правящей партии путём давления на однопартийцев в законодательных органах добиваются необходимых решений под реализацию своих финансовых проектов.

При любой из описанной Драйзером комбинации действует связка: сенатор (высший орган законодательной власти) – представители от правящей партии в городском совете (местный орган законодательной власти) – мэр (представитель правящей партии, исполнитель принятых решений).
Сделанные Драйзером разоблачения наделали в свое время много шума в американском обществе.

Но, пожалуй, классическую и наиболее хрестоматийную по своей простоте схему коррупции претворил в жизнь Уильям Марси Твид. Сын трудолюбивого мебельщика из Нью-Йорка, отличавшийся могучим телосложением и физической силой, он с юности проявил задатки лидера и в 1848 г. вступил в только что сформированную пожарную бригаду, где за 1,5 года продвинулся до ее руководителя.

Тогда же, в 1850 г., он впервые вступил на зыбкое поле политики, добиваясь избрания в городской совет Нью-Йорка. Претворение в жизнь этой мечты открыло широкие возможности для политического влияния и личного обогащения.

Городской совет, известный в общественном мнении как «40 воров» и состоявший из 20 членов и 20 их заместителей, имел большие административные и финансовые полномочия. Член совета был хозяином в том избирательном округе, от которого он баллотировался. Он назначал полицейских и предоставлял лицензии владельцам питейных заведений, вместе с другими членами совета он выдавал разрешения на функционирование линий автобусов, городских железных дорог, паромов. Каждый из членов участвовал в судопроизводстве и не отказывался от возможности повлиять на состав жюри и на саму судебную процедуру, а значит — и на исход дела.

Избрание в конгресс США в 1852 г. от демократической партии не вызвало у У. М. Твида внутреннего удовлетворения, ибо в высшем законодательном органе страны он был всего лишь «маленьким винтиком» и не имел никаких «дополнительных источников дохода». Вернувшись в Нью-Йорк, Твид в конце 1850-х годов добивается контроля над городской партийной организацией.

Кресло сенатора штата Нью-Йорк принесло боссу демократической партии новые возможности и новые материальные блага. Твид фактически стал душой-организатором коррупционеров-законодателей. Как правило, «посланники народа» ценили свои услуги достаточно высоко. Так, в споре за контроль над железной дорогой «Эри» они запросили с конкурирующих сторон по 1 тыс. долл. за голос, а потом довели цену до 5 тыс. долл. Твид же, будучи отнюдь не рядовым законодателем, а ключевой закулисной фигурой, получил за помощь бизнесменам гораздо больше: его включили в состав директоров железной дороги, где он только за 3 месяца положил в карман 650 тыс. долл. дивидендов.

Впрочем, взятки от бизнесмена (скрытые и явные) давали Твиду отнюдь не главную часть его астрономических доходов. Городская казна щедро кормила нью-йоркского босса, и обычно из раздутого по смете какого-либо контракта подрядчик получал лишь 35 % его стоимости, Твид — 25 %, а его приспешники — все остальное. По одному из строительных контрактов расходы были определены в 1858 г. в 250 тыс. долл., но к завершению строительства в 1872 г. городской бюджет был вынужден «раскошелиться» почти на 14 млн. долл.

Выборы 1868г. символизировали кульминацию политического могущества У. Твида. Ему удалось провести своего ставленника не только на пост мэра, но и на пост губернатора штата Нью-Йорк. Эти выборы стали также примером беспрецедентных избирательных манипуляций.

Традиционно ускоренная процедура натурализации позволяла партийным боссам вербовать новые отряды своих сторонников из числа новообретенных граждан.

Натурализация представляла собой интересный процесс. В описываемый период США просто «захлёбывались» от иммигрантов. Неимущие люди, не знавшие подчас английского языка и имевшие самое смутное представление об образе жизни в Соединенных Штатах, прибыв в Нью-Йорк, Бостон или Балтимор, нуждались, как правило, в четырех вещах: виде на жительство, жилище, работе и возможности хотя бы немного привыкнуть к законам страны. Государственная иммиграционная служба помимо выдачи — после массы бюрократических проволочек — въездных документов вообще судьбой "новых граждан Америки" не интересовалась. Иных влиятельных органов, ведавших иммиграцией, тогда не существовало, и тут наступал час городской партийной машины: ее сотрудники в обмен на безусловную и полную политическую верность помогали иммигрантам натурализоваться, найти жилище и работу, избежать конфликтов с законами и обрести некую социальную стабильность.

При Твиде натурализационный конвейер заработал в ускоренном режиме (в низших судах в среднем опрашивалось по 2 свидетеля за минуту), более того, нью-йоркский босс подключил к процедуре своего приспешника — члена Верховного суда штата Дж. Барнарда. В период с 8 по 23 октября он умудрился «штамповать» по 718 новых граждан в день.

Наряду с этим, другим инструментом электоральных манипуляций было мошенничество при голосовании. Команды оплачиваемых мошенников при попустительстве чиновников по несколько раз голосовали за «нужного кандидата». Наконец, фальсификациям способствовал и неправильный подсчет голосов. Штаб Твида сразу после закрытия участков был в курсе, в каком количестве и в каких округах ему нужны «дополнительные голоса», чтобы «дорисовать» необходимое число.

Твид не только получал взятки, но и умело их раздавал. В какой-то момент на его содержании (за счет городской казны) находилось 87 печатных изданий.

Однако подобная щедрость не спасла Твида от публичного скандала, главными инструментами которого стала газета «Нью-Йорк Тайм» и еженедельник «Харперс Уикли». Напрасно нью-йоркский босс предлагал взятку в 5 млн. долл. редактору одного из изданий. Под градом разоблачений «шайка Твида» дрогнула и начала разваливаться, его приспешники бежали в Париж. Твид пока еще крепился и добился переизбрания в сенат штата. Но в конце концов и он был арестован. Взамен полного признания и раскрытия всех деталей махинаций ему была обещана свобода. Твида, однако, обманули, и он умер в тюрьме, едва дожив до 55 лет.

Феноменальные аферы У. Твида, с помощью которых из местного бюджета изъяли 200 млн. долл., были лишь первой ласточкой, которые разбудили общественное мнение. Американское общество начало роптать и задавать вопросы.

БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ. Масштаб скандалов объективно усиливал позиции сторонников реформы административной системы. Это были преимущественно представители средней немонополистической буржуазии и творческой интеллигенции, имевшие аристократические корни и элитарные представления об образованности и компетентности. Этих людей просто выводило из себя собственное политическое бессилие.

Проблема коррупции стала все больше освещаться в прессе, её начали активно обговаривать. Агитация в пользу реформы государственной службы набирала обороты.

Политические партии в своих предвыборных программах были вынуждены уделять вопросам реформы большее внимание.

Результатом стало принятие Конгрессом в 1883 г. Закона Пендльтона. Этот закон при широкой поддержке обеих партий (в сенате он прошел 39 голосами против 5, в палате представителей — 155 голосами против 47), стал важным инструментом профессионализации государственных структур.

Закон предусматривал создание федеральной Комиссии по гражданской службе из трех членов (они назначались президентом с согласия сената), двое из которых могли принадлежать к одной и той же политической партии. В обязанности этого межпартийного органа входила разработка правил конкурсных экзаменов для кандидатов на замещение целого ряда государственных должностей (первоначально это касалось таможен и почтовых органов, где было занято свыше 50 человек).

Экзамены должны были проходить в каждом штате не менее чем два раза в год. Подчеркивалось, что места в вашингтонских министерствах должны распределяться среди жителей различных штатов на основе пропорционального представительства (в зависимости от численности населения). Упоминалось о необходимости испытательного срока перед приемом на постоянную работу.

Особо оговаривалось, что «никакое лицо, находящееся на общественной службе, не должно по этой причине делать взносы в политические фонды или оказывать политические услуги». Запрещалось устранение государственных служащих по политическим мотивам и любое политическое давление на них.

Постепенно увеличивается количество выборных должностей на госслужбу.

Разумеется, закон Пендльтона полностью не искоренил, да и не мог искоренить коррупцию, однако он создал иные политико-правовые условия для борьбы с продажностью государственных и местных чиновников. Теперь партийные функционеры не могли так же безапелляционно, как раньше, заявлять о приоритете партийных интересов над профессионализмом и компетентностью.

Американские исследователи П. Студенски и Х. Круз в своей работе «Финансовая история Соединенных Штатов» писали: «… закон Пендльтона стал вехой в начале общественного развития, которое способствовало переходу повседневной административной работы в руки гражданских служащих. Великие политические «революции» могли иметь место, но люди, которые выполняли обычную ежедневную работу, заботясь о многочисленных мелочах в деятельности современной сложной правительственной системы, оставались на своих должностях. Если бюрократия означает рутину в ведении административных дел, закон Пендльтона отметил фактический переход к бюрократии в федеральном правительстве».

На сегодняшний день, несмотря на печальные исторические прецеденты, американцы убеждены, что в целом моральные основы их страны непоколебимы, поэтому любые проявления коррупции вызывают у них возмущение.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА. Напомню, описываемые в этой статье события, датируются концом ХIX столетия. На дворе начало ХХI-ого. И Украина сейчас переживает те же проблемы, что США пережили 100 лет назад. И когда звучит вопрос: «Да когда же весь этот бардак закончится?!» Я могу на него ответить: «Через 100 лет!» Но лишь при условии активной позиции украинского общества. Потому что, как показывает опыт США, ликвидировать коррупцию можно только «снизу вверх», а никак ни «сверху вниз».